[следующая] [предыдущая] [ Оглавление
Херос принадлежит к тому же семейству, как и сейчас описанная шара. Водится в реках Ла-Плата, Уругуай и Паранья и их притоках. Отличается главным образом количеством лучей на плавниках и своей окраской, которая у него желтовато-серая с поперечными разветвляющимися черными с синеватым отливом полосами. Ко времени же нереста или в минуту возбуждения самец становится почти черно-бархатный с иссиня-голубым отливом, причем плавники принимают слегка красноватый опенок, а самка светло-желтый с ярко-черными поперечными полосами.
Вне времени нереста самца от самки отличают или по плавникам, или по глазам. У самки обыкновенно заострение спинного и заднепроходного плавников гораздо тупее и закругленнее, чем у самца, а глаза не так красны.
Херосы принадлежат к числу одних из самых интересных рыб по той заботливости, которую они выказывают к своей икре и к вышедшей из нее молоди. В этом отношении они превосходят даже значительно прославленных макроподов, так как здесь ухаживает за мальками не только отец, но и мать.
Для своего помещения херосы требуют большого, хорошо продуваемого воздухом аквариума с толстым слоем песка на дне, в котором очень любят рыться, делая в нем большие углубления и вытаскивая оттуда все попадающиеся в нем камни. Это вытаскивание камней они производят при помощи рта или лба, причем выказывают иногда удивительную силу, так как без труда сдвигают головой камни в фут и даже более весом. Растительность в аквариуме не любят и все сажаемые в нем растения вырывают беспощадно.
Лучшей температурой воды для них служит обыкновенно комнатная температура, т.е. +15—+16° по Р.
К человеку привыкают с трудом и так дики, что при приближении его (особенно вначале) и даже при одном звуке его шагов тотчас же прекращают свои занятия и быстро укрываются за камни или в вырытые ими ямы.
В большой компании рыбы эти живут хорошо, но как только их остается две или три, то начинается беспощадное преследование более слабою более сильным, которое, если не отсадить их вовремя друг от друга, кончается обыкновенно убийством более слабого. Вследствие этого подобрать пару, которая бы метала икру, страшно трудно и обладателя подобной пары можно считать счастливцем. Бывают даже случаи, и нередко, что сошедшиеся и выметавшие икру и выведшие даже несколько поколений рыбки вдруг почему-то разонравливаются друг другу. Начинается преследование, нападение и кончается тем же, что более сильный убивает более слабого. По этой же причине, хотя сами херосы и не представляют у нас уже большой редкости, но выводы их являются до сих пор очень редкими. Чтобы помочь как-нибудь этому горю, надо в аквариум, где живет парочка херосов, помещать по возможности больше крупных камней, за которыми преследуемый мог бы в случае преследования укрываться. И тогда нередко случается, что победитель, утомившись преследовать и нападать, смиряется и даже настолько сходится с преследуемой им подружкой, что у них получается помет икры и вывод деток. Такова неприятная, так сказать, сторона жизни херосов, но если ее отбросить, то рыбы эти являются одними из самых интересных по той отеческой заботливости, которую они выказывают как к своей икре, так и особенно к выведшейся из нее молоди.
Из всех писавших об этом интересном явлении наблюдателях особенно тонко и характерно подмечены все черты икрометания и ухаживания за молодью покойным московским любителем В. С. Мельниковым, у которого мы и позволяем себе заимствовать все нижеследующие подробности.
«15 мая, говорит г. Мельников15,— обходя, по своему обыкновению, рано утром аквариумы, которые расставлены были в разных комнатах моей квартиры, я подошел к аквариуму с херосами и, бросая мотыль, невольно обратил внимание на один из лежащих в нем плоских камней, который был покрыт или, вернее сказать, облит чем-то беловатым; вглядевшись пристально, я, к великому восторгу своему, увидел, что это «что-то» не что иное, как икра.
До этого времени у меня в аквариумах производили икрометание многие виды рыб, но икра их была расположена как попало: на стеклах, на растениях, или просто разбросана по песку, или помещалась в особо устроенных гнездышках, как это делают некоторые лабиринтовые; словом, системы кладки икринок никакой почти ни у кого не было.
Кладкой же икринок херосов я был поражен. Камень, который они выбрали для этой цели, был плоский и имел около 31/ 2 кв. верш.; икринки на нем лежали ровно и расположены были правильными рядами; впечатление было такое, что как бы камень этот был покрыт маленькой бисерной скатертью, края которой в некоторых местах свешивались. По величине икринки были довольно крупные, крупнее икринок всем нам известных телескопов и вуалехвостов, но несколько меньше икринок сигов. По цвету икринки были желтовато-прозрачные.
Как видите, самый процесс икрометания мне не пришлось наблюдать, я увидел уже выметанную икру, но утвердительно могу сказать, что мои херосы процесс икрометания совершили в течение нескольких часов, так как созревание икринок, которое наблюдалось мной потом в течение 6 суток, происходило одновременно, т.е. не замечалось, чтобы одни икринки были созревшими более других. В течение этих 6 дней икра все время находилась на камне.
Рыбы по характеру своему резко изменились: вместо пугливых или диких они стали чрезвычайно смелыми, даже отчаянно смелыми; при приближении человека к аквариуму они уже не прятались в ямы и за камни, а, наоборот, делали как бы нападение или бросаясь на подходящего и ударяясь о стекло, или бросаясь кверху, имея, по-видимому, намерение укусить руку, подающую им корм, и это делалось так быстро и так неожиданно, что, сознаюсь, чувствовался невольный страх, и рука быстро отдергивалась от аквариума. Такое состояние рыбок заставило меня прикрыть аквариум стеклом, чтобы воспрепятствовать им выскочить из него. В более свирепом состоянии была самка, хотя и самец также время от времени подобными нападениями давал о себе знать.
Как я уже сказал, икра в течение 6 суток находилась на камне, и рыбки поочередно стояли у этого камня, работая всеми своими плавниками, стараясь, видимо, защитить икру от разных осадков и произвести ток воды. В продолжение этого времени икра постепенно темнела; в первые же дни появились, хотя в очень малом количестве, испорченные икринки; они резко выделялись своей белизной на ровном желтоватом фоне созревающей икры, но таковые немедленно удалялись из общей массы родителями.
Наблюдения становились чрезвычайно интересными. Всякий раз по возвращении домой я немедленно направлялся посмотреть моих херосов. Меня крайне поражала их удивительная смелость, которая все более и более возрастала, в защиту своего потомства. Рыбки совершенно как будто забыли о своей неволе. Казалось, что они не только были свирепыми, но и готовыми во всякое время пожертвовать собой в защиту своих детей.
По прошествии 6 суток, а именно утром 21 мая, когда я подошел к аквариуму, то был поражен необычайной суетой, которую заметил у херосов: они беспрерывно и поочередно плавали от камня с икрой в приготовленную заранее ими же яму-туннель и то скрывались в ней, то снова возвращались к икре; тут я заметил, что суета происходила от дружной переноски икринок, уже значительно потемневших, с камня в яму-туннель, причем икринки переносились ртом сразу по нескольку штук. Новое помещение для икринок я назвал «яма-туннель» потому, что оно действительно похоже было на маленький туннель, так как сверх двух камешков, залитых ребром в цементе, лежал довольно широкий и плоский третий камешек. Херосы, удалив песок, находящийся между залитыми в цементе камешками, сделали таким образом вид подземной галереи или туннеля. Работа перемещения икры с камня в яму продолжалось около 11/ 2 часов, а затем рыбки сами уплыли в ту же яму, и долгое время не было их видно.
Интерес мой все продолжал возрастать. С нетерпением я ждал появления мальков; ежедневно начал присматриваться к аквариуму, не увижу ли плавающих отдельных крошек-экземпляров; но дни за днями проходили, а удовлетворения моему желанию не получалось,— мальков не было. Рыбки мои то поочередно, то вместе находились в яме-туннеле и как бы присмирели, т.е. не бросались постоянно, как прежде, на приближающегося человека.
Наконец, на 13-й день после того, как перенесена была икра в яму, т.е. 2 июня, утром, когда я подошел к аквариуму, моим глазам представилась такая картина, что невозможно никогда позабыть ее: я увидел плывущую в воде маленькую серенькую тучку мальков, которые, двигаясь, представляли собой катящийся почти прозрачный комок; движение этой тучки можно было сравнить с той игривой тучкой мошек, которую приходится нам часто видеть в жаркие солнечные летние дни; мальки грудными и хвостовыми своими плавниками работали так часто, как мошки своими крыльями. Родители молоди были по бокам этой тучки и стали снова чрезвычайно свирепыми.
Считаю уместным здесь сказать, что глаза у херосов кроме того, что подвижны, но, при пристальном наблюдении, были до того выразительны, что, мне казалось, по ним можно было судить и узнавать грустное и радостное, доброе и злое состояние их духа.
Мальки, выпущенные из ямы, в течение всего дня плавали вместе, представляя все время вышеописанную тучку. Вечером того же дня, около 7 часов, когда я любовался на эту чудную картину, я вдруг заметил, что родители очень поспешно начали хватать своими ртами мальков и быстро скрываться в яму-туннель.
Вначале явление это сильно меня напугало, а затем я начал успокаиваться, не допуская мысли, чтобы родители, относившиеся до этого времени с такой самоотверженной любовью и удивительной заботой к своим детям, начали бы пожирать их. В течение какого-либо часа мальки все были переловлены и перенесены в яму, а их было более 500 штук,— и по переноске последних родители также скрылись в ту же яму. Каким образом родители удерживали мальков в яме не могу объяснить, но по переноске ни один малек не выплыл из ямы.
На другой день рано утром мальки были выпущены снова на волю и оказались действительно здравыми и невредимыми. То же самое повторилось в вечер второго и третьего дня; на четвертый же день они сами, видимо, узнали свой ночлег, и уже без помощи родителей на ночь все скрылись в нем; маневр этот они продолжали делать в течение трех недель, а по прошествии этого времени некоторые из них стали проводить ночь в других местах аквариума, но преимущественно прячась за камни или в ямки.
Молодь, в особенности первое время, несмотря на обильный корм ракообразными (дафниями и циклопами), росла очень туго, но все-таки подросла через месяц настолько, что в аквариуме в 4 ведра воды ей, видимо, становилось тесно, и я решил пересадить ее и стариков в другой аквариум, емкостью в 10 ведер воды. На дне этого аквариума вплоть до стекол, т.е. 11/ 2 вершка, был песок, а сверх его так же, как и в первом, лежали разноцветные морские камешки. Размерами аквариум был: в длину — 14 вер., в ширину — 11 вер. и в высоту, до верхнего края стекла — 10 вер.; сверх стекла имелась металлическая решетка и карниз, то и другое вместе составляло 4 вершка.
Так как старики херосы с самого помета икры уже перестали рыться в песке, то я решил в новом для них помещении посадить несколько кустов сагитарии, которая впоследствии и разрослась.
Семья херосов немедленно свыклась с новым обширным помещением, стала себя чувствовать заметно лучше и быстрее подаваться в росте; мне же удобнее было наблюдать за ней. Дети-мальки очень доверчиво относились к своим родителям: они беспрестанно лазили у них по спине и по бокам, как бы что-то собирая между чешуйками; лазили даже вокруг глаз их, и на все это родители не только не сердились и не уходили, а, наоборот, казалось, им как бы доставляло это особенное удовольствие; при этом иногда отец или мать хватали ртом малька, который бесцеремонно лазил у них по губам, но через несколько секунд выпускали, и малек этот не убегал, а, как бы встрепенувшись или отряхнувшись, продолжал тут же плавать. Конечно, трудно передать все относящееся до образа жизни херосов в аквариуме, но одно могу сказать, что, по моим непрестанным за ними наблюдениям, у них существует семейный строй и удивительная нежная любовь родителей к детям.
Старики все время и в новом помещении недоверчиво относились к человеку и постоянно при кормлении делали попытки нападения. Однажды я весьма был встревожен следующим обстоятельством: давая как-то им корм и спеша куда-то уйти, я быстро подошел к аквариуму и только что протянул руку с кормом, как самка со дна, как стрела, бросилась к руке, и, вероятно, инерция была так велика, что она выскочила из воды и вылетела за аквариум, упав на пол с высоты более 2 арш. Я положительно был убежден, что она убилась до смерти, но, заметив, что она еще жива и бьется на полу, я схватил ее и пустил обратно в аквариум; к удивлению моему, она поплыла как ни в чем не бывало. Все-таки падение это не осталось без последствий: дней через 7—8 я заметил, что дети-мальки что-то уж очень группируются около матери и усеяли собой ее тело; всмотревшись пристальнее, я увидел на правом боку ее уже довольно большую язву, немного менее 10-коп. монеты, и что мальки больше копошились именно у этой язвы.
Мать и здесь не отбивалась от нападения детей, которые, по-видимому, терзали ее, и изредка только передвигались вершка на 4—5 вперед. Я немедленно изловил ее и посадил сначала на несколько минут в соленую ванну, а затем в особую банку с чистой водой. Подобное лечение продолжалось в течение двух суток, и в это время ранка затянулась, т. е. краснота совсем прошла, и я вновь пустил ее в семью, где сначала быстро поплыла она ко дну и спряталась за камнями, а затем по прошествии получаса выплыла, и жизнь ее потекла как и прежде; на месте же ранки осталось только пятнышко. Конечно, с одной стороны, выпадению ее из аквариума я был причиной, так как не прикрыл его стеклом, но с другой — ведь аквариум был устроен так, что, как я уже говорил, сверх верхнего края стекла он возвышался еще на 4 вершка, так что трудно было допустить, чтобы могли произойти такие неприятности.
По наступлению осени, а затем и зимы я заметил, что мальки как бы перестали расти, и если росли, то весьма медленно и незаметно; впоследствии же оказалось, что на рост их имеет сильное влияние температура воды. Один из сотоварищей моих по охоте в сентябре месяце приобрел моих мальков, и когда я увидел их через 7 месяцев, т.е. в апреле следующего года, когда, следовательно, им было 10 месяцев, я положительно был поражен их величиной: они почти что догнали отца и мать и готовы были к помету икры; оказалось, что они росли в воде, температура которой все время колебалась между +18° и 20° по Р., в моем же аквариуме температура воды была всего +14°—15° по Р.»
В дополнение к сейчас описанному скажем, что, готовясь к икрометанию, херосы вырывают прежде всего громадную яму, старательно очищают ее от малейшего кусочка сора и строго следят за тем, чтобы никто к ней не приближался. Яма эта — колыбель, в которую они будут загонять своих мальков. Само икрометание происходит рано утром, часов в 7—8, причем икринки часто откладываются в самом темном углу аквариума прямо на стекла кверху, одна возле другой в виде правильных рядов, образующих собой нечто вроде площадки. Выметанные икринки тотчас оплодотворяются самцами.
Нерест продолжается два или три дня с промежутком между кладками, причем каждый раз самка откладывает на стекла не более 5 икринок. Количество выведшихся мальков доходил нередко до 700 штук, но из них обыкновенно много гибнет от какого-то совершенно непонятного внезапного мора, который начинается среди них во время зимы.
Нерест в лето бывает 2 и даже 3 раза; последующие от первого отличаются меньшим количеством мальков. Лучшей пищей для мальков служат дафнии и другие мелкие ракообразные.
Для более успешного роста мальков следует менять ежедневно воду, отливая немного старой и заменяя новой. А кроме того, отделять более подросших от отсталых, так как, будучи очень драчливы, более крупные забивают более слабых. Особенно это часто бывает при кормлении. К началу 2-го года мальки достигают роста около 4—5 сантиметров и так походят в это время на солнечных рыбок и голубых окуньков того же возраста, что, для того чтобы отличить их, надо иметь большой навык.
Самые крупные старые экземпляры достигают 5 вершков длины и 2 вершков ширины.
15 См. Дн. Отд. ихт. т. I, № 6.
[следующая] [предыдущая] [ Оглавление
