7.1.31 Шара, херос.— Heros autochton Gnth.

Бразильская рыба шара принадлежит к семейству хромид (Chromides), представительница которого Chromis pater familias, живущая в Тивериадском озере в Галилее, известна нежной заботой о своем потомстве. Водится в пресных водах Бразилии, а также в Центральной Америке, где насчитывают до 50 разных видов Heros и где почти каждая река и озеро имеют какой-нибудь свойственный только им вид; достигает не более 7 вершков.

Тело ее продолговатое, сильно сжатое, покрыто довольно крупной ктеноидной чешуей (т.е. чешуйки которой на внутреннем краю снабжены зубчиками). Спинной плавник с многочисленными твердыми лучами, а брюшной с 8; хвост короткий, легко закругленный. Глаза очень крупные, рот, сильно выдающийся вперед, снабжен рядом кеглеобразных зубов.

Цвет тела пепельно-серый с широкими черными полосами, которые ко времени нереста принимают густой иссиня-черный оттенок и становятся как бы бархатистыми; такую же бархатистость принимает и серый цвет тела, так что рыба в это время становится замечательно красивой. Спинной плавник, обыкновенно желтовато-рыжеватый, ко времени нереста принимает красновато-оранжевый оттенок. Самка крупнее (почти вдвое) и красивее самца.

Крайне интересная эта рыба была получена в 1889 году из Бразилии парижским торговцем экзотических рыб Жёне в количестве 20 штук, из которых, однако, осталось в живых вскоре лишь 8 штук. В бытность свою в Париже московский любитель А. С. Мещерский увидел этих рыб и приобрел себе 2 штуки за 200 франков. Привезя их благополучно в Москву, он посадил в большой четырехугольный аквариум. Аквариум был густо засажен растениями, а посредине его помещался грот; температура воды в нем была около +14° по Р.

Рыбы были крайне дики, все прятались в грот и выходили оттуда лишь ночью. При этом большая (которая оказалась впоследствии самкой) с таким ожесточением гонялась за маленькой (самцом), так щипала и забивала ее, что М. приходил в отчаяние, полагая, что обе рыбы были однополые, и не раз хотел их уже рассадить.

Преследования эти становились тем сильнее, чем выше становилась температура воды и чем ближе шло дело к лету. Это ясно показывало, что они имели некоторую связь с нерестом, но нереста, однако, никакого в это лето не последовало.

Так прошла и следующая зима, во время которой, однако, преследования большой (самки) ослабели и маленькая, значительно подросшая, начала как будто брать верх. Настал май месяц; обе рыбки расцветились, особенно красива стала большая, и вдруг роли переменились: не большая уже била и гоняла маленькую, а маленькая (самец) стала гонять большую и заставляла держаться ее постоянно в зелени, между тем как сама начала собирать в кучку наиболее крупные песчинки и особенно камешки.

Песчинки и маленькие камешки самец носил во рту, а более крупные камешки сдвигал носом. При этом он не просто двигал их, а как бы рассматривал их со всех сторон и старался перевернуть так, чтобы каждый камешек приходился наиболее ровной поверхностью наверх. Заметив столь усердные старания самчика, А. Клименков, у которого в то время находились рыбки А. Мещерского, положил в аквариум большой плоский камень. Радость самчика при виде этого камня была неописуемая. Он весь трясся, быстро плавал вокруг него, чистил его, ерзая по нем плавниками, сгонял с него малейшую соринку и. когда наконец привел все в порядок, отправился в растительную гущу за самкой и стал ее оттуда гнать на камень. В этот день, однако, нереста не произошло, но на другое утро (17 мая) на камне и вокруг него на песке было уже выметано множество очень крупной икры. Цвет ее был беловатый, а величина доходила до сагового зерна. Самец старательно собирал ее и укладывал икринку возле икринки по плоской поверхности камня, так что через некоторое время весь камень сплошь был унизан ими как бисером или жемчугом и имел крайне оригинальный вид какой-то вышитой бисером подушки или пчелиного сота, в котором место ячеек занимали икринки.

Самка по окончании икрометания тотчас же удалилась опять в растения, но самец продолжал по временам оплодотворять икринки, казавшиеся ему почему-либо неоплодотворенными, причем, однако, не производил это в каком-либо порядке, а просто как ни попало. Мальки вывелись 21 мая, т.е. на пятый день, но и до вывода самец не покидал икры ни на минуту, следил тщательно за икринками и, как только какая-либо начинала портиться, сейчас же удалял ее. Когда же начали выводиться мальки, то самец стал настороже у камня, и надо было видеть ту тревогу, то волнение, с которым он подхватывал каждого выводившегося малька, брал его в рот и уносил далеко под один плававший близ водной поверхности порченый лист лимнохариса и подвешивал его здесь как бы на какой-то паутинке, так что все мальки могли двигать только одними хвостиками; если же кто-нибудь из них, будучи недостаточно прикреплен, обрывал свою паутинку и падал вниз, то отец стремглав бросался за ним и опять сейчас же прикреплял к листу. Пока все мальки не вывелись, самец подвешивал их всех под один и тот же лист, который служил как бы общим гнездом, а затем уже стал переносить их на разные другие растения: плавающие листы валлиснерии, корни циперуса и т. п., причем, однако, выбирал почему-то всегда растения наиболее сгнившие и попорченные. Так улаживал самец за мальками с неделю (до 27 мая), и наблюдавшие любители ожидали с нетерпением, что произойдет далее, как вдруг все мальки исчезли. Что сделалось с ними — осталось неизвестным, но все клонилось к тому, что они были съедены самкой, которая не раз порывалась пробраться к гнезду и каждый раз была свирепо прогоняема самцом.

Второй помет икры произошел 19 июня на том же камне и при тех же обстоятельствах. Температура воды была, как и в первый раз, +16° по Р. Мальки вывелись 24 июня. Самку пробовали оставить опять и только удвоили за ней наблюдение. Однако и на этот раз мальки исчезли внезапно в один день и таким же непонятным образом.

Наконец, 2 августа произошел 3-й помет икры. Мальки вывелись 6 августа. На этот раз самка тотчас же была удалена из аквариума, но мальки опять погибли и притом даже скорее, чем в первые два раза. Спрашивается: кто же теперь их съел? Неужели же сам отец?.. Вполне утверждать это, конечно, трудно, но как иначе объяснить себе, почему все мальки исчезали каждый раз сразу, так что по исчезновении их нигде нельзя было найти уже ни одного. С другой же стороны, как объяснить ту ярость, с которой постоянно защищал свою молодь не только самец, но и самка, когда кто-либо приближался к их аквариуму; завидя кого-нибудь даже еще издали, они распушали свои перья и начинали яростно бросаться к стеклу и стукаться в него носом, а когда кто-либо подходил к аквариуму и держал руку над водой, то они выскакивали из воды на 3—4 дюйма и даже больно кусались.

К прискорбию, все эти интересные и многие другие вопросы, равно как и дальнейшее развитие мальков, так и остались до сих пор не расследованными, гак как осенью того же года одна из этих редких рыб (самка) погибла и остался только один самец. Достать же другую самку, несмотря на все старания и крупные суммы, предложенные за нее г. Мещерским, оказалось невозможно, тем более что оставшиеся у Жёне рыбы были проданы неизвестно кому, а нового транспорта он более не получал.