Коррида... в воде
Дон Мигель скучал. Нет, в целом он был очень доволен экспедицией. Самые невероятные жуки оказались в его коллекции. Он уже заранее предчувствовал, какой фурор произведет его коллекция, когда, возвратившись из поездки в Индию и Сиам, он покажет ее ученым Мадрида. Да что Мадрид! Такое можно было бы выставить даже в Париже.
Но стоило дону Мигелю наколоть на пробку последнего пойманного за день жучка и отвлечься от своих занятий, как он уже не знал, куда себя девать. Он не мог бродить по игрушечным улицам Бангкока, его не влекли таинственные звуки местной музыки и экзотический восточный базар.
В памяти возникали картины родной Испании, шумная Барселона, узкие улочки средневекового Толедо, кафе Мадрида. И жаркая сухая солнечная погода. Сухая, черт побери, а не эта парилка, где нормальный человек обливается потом и стонет от душных влажных испарений.
– И потом я люблю азарт, игру, веселье, – говорил он компаньону по экспедиции, педантичному уравновешенному ихтиологу немцу Вернкопфу. – Нельзя же так с головой уходить в своих рыб, как это делаешь ты. Человеку нужны развлечения, шумные, волнующие зрелища. Эх, если бы можно было попасть сейчас на корриду...
– Я никогда не был на корриде, – признавался, улыбаясь, Вернкопф. – И тем не менее, как видишь, живу, не умираю.
– Ты просто не понимаешь, что говоришь, – возмущался дон Мигель. – Нормальный человек не может жить без корриды!
И дон Мигель, отказываясь идти в город, мрачно ложился с трубкой на кушетку.
Однажды Вернкопф, обычно тихий и спокойный, пулей влетел в комнату.
– Мигель, – закричал он, – хочешь увидеть корриду? Это самое азартное, самое невероятное зрелище!
– Коррида в Сиаме? – усмехнулся дон Мигель. – Да у тебя жар, мой друг.
– К черту жар, – гремел ихтиолог. – Одевайся, скептик, я покажу тебе такое... По улице они почти бежали.
– Да подожди ты, – говорил дон Мигель, – какая может быть в Сиаме коррида? И тореро есть, и быки?
– Нет тореро, – отвечал Вернкопф. – И быков тоже нет. Зато азарта больше, чем на твоей корриде.
Дон Мигель ничего не мог понять. Они подбежали к большому низкому зданию и, протиснувшись сквозь толпящихся у входа людей, вошли внутрь.
– Иди сюда, – потянул Вернкопф товарища в сторону.
– Что это, выставка рыб? – разочарованно протянул дон Мигель.
Вдоль стены узкого длинного зала стояла целая вереница одинаковых банок, в каждой из которых плавала одна рыбка, отличавшаяся от других только окраской и величиной.
– Обрати внимание, какие красавцы, – восхищенно говорил Вернкопф. – Смотри, между банками проложена бумага, так что рыбки не видят друг друга.
– Да объясни же, зачем все это, – взмолился дон Мигель. – Если это выставка, то почему все они одинаковые, если это...
– Потерпи минут десять, – прервал его Вернкопф. – Идем-ка лучше в зал.
В круглом зале места были расположены, как в цирке, амфитеатром. Посреди зала стоял большой стол, на нем – широкая банка из светлого стекла.
Публика постепенно занимала места. Дон Мигель обратил внимание, что все присутствующие были хорошо одеты: по-видимому, в зале была только местная знать.
«Посмотрим, что все это значит», – подумал дон Мигель, оглядывая оживленно гудящую толпу.
Внезапно ударил гонг. Служители задвинули боковые пологи, и зрители оказались в полумраке. Только стол с банкой был ярко освещен падающим сверху, через отверстие в крыше, светом. Вновь раздались звуки гонга, в полосу света вышел человек и что-то объявил. Публика зашумела, послышались выкрики, по рядам забегали служители.
– Не хочешь участвовать в игре в тотализатор? – прошептал Вернкопф.
– Отстань со своими шутками, – проворчал дон Мигель, все еще не понимая, о чем идет речь.
Между тем служители внесли две банки, закутанные в темные мешки, и, поставив их рядом с большой, по команде сдернули покрывала. В каждой из банок было по рыбке – только что дон Мигель видел таких в фойе.
Один из служителей вставил в большую банку черный щит, так что получилось два отдельных помещения. Мелькнули два сачка, и обе рыбки оказались в большой банке, каждая в своей половине.
– Ай! Ей! – крикнул распорядитель, и щит из банки был удален. Рыбки увидели друг друга одновременно и начали медленно, как бы присматриваясь, сближаться. Вот они подошли совсем близко и остановились так, что голова одной оказалась у хвоста другой. Рыбки встряхнулись всем телом и медленно распушили свои плавники. Небесно-голубые, переливающиеся зеленым и темно-синим, с ярко-красными глазами, жабрами и брюшными плавниками, они в этот момент были прекрасны. По залу, замершему до этого, прошел одобрительный гул.
А рыбки снова разошлись, заняли ту же позицию, расправили до предела пышные плавники, слегка покачивая ими.
И вдруг... зал разразился криком, люди повскакали с мест, размахивая руками. В первый момент дон Мигель не понял, что случилось. На минуту ему показалось, что он бредит, что он у себя дома, в Испании, присутствует на корриде. Люди с азартом кричат что-то тореро, а тот... Дон Мигель ущипнул себя за ногу. Да нет же, он в Бангкоке, а не в Толедо.
Страсти накалялись – крики, споры, свист, размахивание веерами. И только тут дон Мигель вспомнил про рыб. Он взглянул на банку и не поверил своим глазам.
Куда девались пышные с плавными движениями красавцы? В банке метались два зелено-голубых оборвыша и, яростно потрясая разорванными в клочья плавниками, наносили друг другу быстрые и, видимо, весьма чувствительные удары.
Теперь уже дон Мигель не отрывал взгляда от банки. Он даже приметил одну из рыб – у нее был совершенно оторван спинной плавник – и стал «болеть» за нее. Вскоре он уже кричал и неистовствовал, как и остальные зрители. А когда одна рыба обратилась в бегство, а другая стала ее убивать, служители сменили банку, и в бой вступила новая пара.
Дон Мигель забыл о скуке. В первый же вечер он проиграл в тотализатор все, что у него было. Позже он научился определять силу и ловкость борцов еще на предварительной выставке участников состязаний. Там он намечал, на каких рыб ставить в игре... Вернкопф торжествовал – его товарищ больше не страдал сплином.
Когда дон Мигель вернулся в Испанию, он очень выгодно реализовал свои коллекции. А потом написал книгу о путешествии в Индию и Сиам. В ней целая глава была посвящена рыбьей «корриде». Но читатели не среагировали на это сообщение. Они уже привыкли, что в книгах о далеких путешествиях правда была обильно сдобрена небылицами.
В 1892 году в Европу прибыл транспорт с новыми невиданными лабиринтовыми рыбами. За сходство хвостовых плавников с хвостом петуха их назвали петушками. Но настоящее, научное, название было другое – Betta splendens (»бетта» – местное название на Яве). В Европу сначала привезли дикую форму этих рыб. Они переливались всеми цветами радуги, соответствуя своему видовому названию (великолепный).
Позже были привезены более крупные и драчливые рыбки другого вида. Их назвали В. pugnax (воинственный). И только к концу столетия в аквариумах любителей появились настоящие бойцовые рыбки – те самые, о которых писал дон Мигель. Их не встретишь в природе, в диком состоянии. Красные, зеленые, синие, с пышным оперением и вуалевыми длинными плавниками, они были выращены искусными сиамскими рыбоводами. Отсюда и название – бойцовая рыбка, вариант камбоджийский.
Новую породу удалось создать не сразу. Давным-давно рыбоводы Камбоджи обратили внимание на бойцовую рыбку. В странах Юго-Восточной Азии она считалась неприкосновенной. Рыбка привлекала поразительной красотой «оперения», в котором были почти все цвета; отдельные же особи отличались еще и очень пышными плавниками. Таких рыб вылавливали, помещали в закрытые бассейны и скрещивали между собой. Так случайная особенность – удлиненные плавники – стала постепенно, через многие поколения, признаком постоянным, наследственным.
Не осталась без внимания и окраска рыб. Их стали группировать по какому-то одному преобладающему цвету. Постепенно выделились зеленая, голубая и особенно красивая бордовая линии бойцовых рыб. К этим трем прибавились в наше время белая и черная вариации.
Окраска рыб считается очень хорошей, если цвет, присущий данной вариации, не имеет проблесков другого. Таких рыб и в наше время встретить довольно трудно. Нет-нет да и мелькнет в изгибах плавника синей рыбки зеленый металлический блеск или у чисто-красной рыбки на плавниках появляется чуть заметная голубая оторочка. Чистые цветовые вариации камбоджийской бойцовой рыбки с пышными спинными, анальными и хвостовыми плавниками – самые ценимые у аквариумистов. Они совсем почти свели на нет культуру бойцовых рыбок, взятых из природных водоемов.
И еще одна характерная черта этих рыб – драчливость самцов. Хорошо выкормленные, нормально выращенные, они не могут спокойно видеть друг друга и тут же бросаются в бой, рвут противнику плавники, лишаясь в драке и собственных «украшений». Поэтому отобранных самцов бойцовых рыб нельзя держать вместе. Но и отдельно их содержать не рекомендуется – они теряют окраску, становятся вялыми, жиреют.
Как же быть? Самцов надо разместить так, чтобы они постоянно через стекло видели друг друга. Тогда они долгое время находятся в «боевой форме» и часто становятся в «боевое положение», то есть расправляют свои плавники и ярко окрашиваются.
Хочу предостеречь от неправильной оценки этой характерной черты бойцовых рыбок. Они не такие уж свирепые, как кажутся с первого взгляда и как о них рассказывают в некоторых книгах. Все дело в условиях, при которых встречаются друг с другом самцы. В природе они демонстрируют свою красоту и силу, а потом сильнейший прогоняет слабого со «своей» территории. В аквариуме все происходит точно так же, только слабому убежать некуда. И тогда сильный самец вынужден вступить в бой, ведь своей территорией он считает весь небольшой аквариум. Как видим, в условиях неволи драчливость рыбок превращается в безжалостную свирепость.
Эта природная нетерпимость самцов друг к другу и была использована жителями Камбоджи, Таиланда, Индонезии для проведения рыбьих боев. Рыбок – участников состязаний – готовят особым образом. Их выращивают на наиболее питательных кормах, причем каждую рыбку держат отдельно. Для развития и усиления инстинктивной драчливости самцам часто показывают соперника через стекло. Перед боем устраивают выставку, где «спортсменов» группируют по цвету, форме и весу. В рыбьих боях равенство веса состязающихся тоже обязательно.
Обычную бойцовую рыбку довольно просто купить в этих странах, но «фамильного рекордсмена» – потомка известных чемпионов рыбьего боя – достать трудно и стоит он очень дорого. Таких рыб владельцы берегут. Они привозят их к месту состязаний дня за четыре до боя, чтобы рыбки могли отдохнуть от дороги и набраться сил. После этого проводится тщательный осмотр рыб и их распределяют по окраске, величине и весу.
Когда публика познакомится с участниками состязания и выберет, за кого болеть, рыбок несут в главный зал, где пересаживают в банку для боя. Первое знакомство «бойцов» и их взаимная оценка вызывают наибольший ажиотаж у зрителей: именно в это время можно предположить, у какой рыбки больше шансов на победу. Битва считается нормальной, если обе рыбки активно наносят друг другу удары. Когда же одна из них обращается в бегство, состязание заканчивается и преследователь объявляется победителем.
После боя рыбок сразу, пока одна не убила другую, рассаживают, и хозяева отвозят их домой, где тщательно за ними ухаживают. Обычно уже через месяц они снова готовы к бою.
