К Соловецким островам

Охотно принял я предложение участвовать в экспедиции, изучавшей рельеф дна Белого моря. Она была необычной: пред­стояли наблюдения за движением донных песчаных волн - дюн. Подобных исследований ранее не проводили, поэтому мы должны были решить немало интересных и сложных задач. Работы велись вблизи Соловецких островов, а база экспеди­ции находилась на этом заповедном архипелаге.

Соловецкие острова лежат на условной границе между бассейном моря и Онежской губой. Колебания уровня воды и приливо-отливные течения в указанных районах неодинаковы, наиболее динамичны они именно на этой границе, где стыку­ются между собой два земных образования - Балтийский гра­нитно-гнейсовый щит и Русская платформа, сложенная из раз­мываемых песчаников и глин. Здесь в 1973-1974 годах лабо­раторией литодинамики Института океанологии АН СССР имени Ширшова были обнаружены на дне моря песчаные вол­ны необычайно крупных размеров: расстояние между соседни­ми гребнями валов доходило до 6 метров, а в высоту они до­стигали 3-4 метров.

Волны песка непрестанно перемещаются - приливо-отлив­ные и постоянные течения сдвигают их. Это движение имеет определенные направление и скорость, и требовалось опреде­лить их. Потоки воды меняются дважды в сутки, это дает воз­можность в динамике наблюдать процесс перемещения песка. Наблюдения предстояло проводить в местах, удаленных от берегов и открытых ветрам и течениям. Здесь нужен был, по­мимо всего прочего, еще и фотоаппарат-робот, который должен был бы работать сутки или двое независимо от состояния сти­хии: подводники могли фотографировать только в краткие про­межутки времени, не более 30 минут в сутки, между приливом и отливом, когда вода была относительно спокойна.

Тот, кто уже погружался здесь, рассказывал нам, что после краткого затишья вблизи островов начинали вихриться пото­ки и струи, которые отрывали аквалангистов от дна и уносили прочь.

Экспедицией руководил Марк Толчинский, мой товарищ по клубу аквалангистов МВТУ имени Баумана,- ученый и энтузиаст подводных исследований. Пригласив меня, он сразу по­делился заботами о подводном аппарате-фоторегистраторе. Подобного аппарата просто не существовало. А экспедиция уже работала, были обследованы и отобраны для съемок участки дна с необычными дюнами, отлажена методика погружений. И Марк решил изготовить прибор собственными силами. Он должен был быть безотказным и таким, чтобы можно было использовать для его изготовления обычные узлы и детали. Здесь нам помог общий знакомый Виктор Суетин. В то время мы с Виктором работали в техническом комитете Федерации подводного спорта СССР, общались с ведущими специалиста­ми разных областей науки и техники.

Прибор получился необычный, но к летнему сезону фото­регистратор отладили, и мы стали готовиться к встречам с глу­бинами Белого моря вместе с увлеченными своим делом океано­логами-аквалангистами. Нас ожидали морские рейсы на ка­терах, знакомый звон воздушных пузырьков в голубых толщах вод. Для меня это была седьмая экспедиция на Беломорье, для Виктора - вторая, но интерес к предстоящей экспедиции у всех нас был очень велик.

Стоял июль, когда мы - съемочная группа экспедиции - подплывали к Соловецким островам. Туристский теплоход «Югорский Шар» должен был причалить в бухте Благополу­чия, где нас обещали встретить. Марк писал, что вышлет один из двух катеров, так называемый малый рыболовный бот. Мы очень надеялись на него, ибо до места расположения базовой экспедиции было сорок миль морем, а багажа набралось мно­говато. По суше, поэтому добираться было крайне сложно.

На море стоял штиль. Светило солнце, которое в полночь лишь на несколько минут окунулось в воду. Оно скрылось на севере, а не на западе, да и поднялось из моря почти в той же точке. Вслед за солнцем, как в сказке, из морской дали выныр­нули верхушки деревьев, потом появился могучий лесистый холм, и Соловецкий остров с куполами церквей стал быстро приближаться.

Судно медленно скользило по глади моря, и казалось, что берега острова берут «Югорский Шар» в плен. Слева на нас наступал сплошной массив леса, а справа - гористый полуост­ров, на котором возвышалась могучая монастырская стена. Веселая толпа туристов, собравшаяся на палубе, уже мыслен­но была там, в знаменитом монастыре.

Берега, к которым мы подплывали, оказались сильно изре­занными. Вблизи виднелись маленькие островки, отмели и от­дельные камни. Прямо за причалом берег круто поднимался вверх. Уровень воды обозначен был валунами, которые бле­стели шапками водорослей, омытых набежавшей от судна волной.

В прозрачной воде нам с палубы видны были заросли мор­ской капусты, а на прибрежных камнях бахромой свисали ленты другой бурой водоросли - фукуса пузырчатого. Это исконные обитатели арктического моря, произрастающие близ берега.

Целое море - единственное в бассейне Северного Ледови­того океана, большая часть которого расположена южнее полярного круга, но оно издавна известно как студеное и по праву считается арктическим. Когда-то оно входило в состав теплого Литоринового моря, существовавшего в атлантическую эпоху, и как память об этом в прибрежных районах Беломорья со­хранились некоторые теплолюбивые - бореальные - животные и растения. Мы с Виктором знали об этом и надеялись на подводные встречи с этими реликтами.

Берег был безлюден, и маленький причал казался среди величественной природы лишним. Солнце, просвечивая сквозь стену сплошного леса, окрасило вершины деревьев золотым ореолом. Великаны сосны и ели в убранстве мха и лишайников представляли картину сказочную. Лес был могучим, и как-то не верилось, что вокруг студеное море, берущее острова в шестимесячный ледовый плен.

Теплоход причалил, и поток туристов устремился к древним строениям. Мы выгрузили вещи, но радостное настроение от первой встречи с заповедными островами постепенно стало исчезать. Ни катера, ни какой-либо вести с базы экспедиции не было. Ждали до вечера. Потеряв надежду на приход катера, стали искать сухопутный транспорт до бухты Сосновой. Вы­ручил водитель грузовика, сказавший, что нам повезло, ведь в бухту редко кто едет, могли и заночевать на берегу.

Дорога шла лесом, трясло немилосердно на ухабах и кор­нях, но настроение поднялось. «Берендеев» лес своим обликом и запахами не мог не очаровать. Сквозь густую его поросль мелькали голубые озера, мы переезжали каменные мостки дав­нишней, но крепкой постройки. Вдоль дороги попадались часо­венки, иногда каналы, обложенные камнями. Это был водный путь внутри острова - система озер, соединенных естествен­ными протоками и искусственными каналами.

Еще в XV веке обосновались монахи на этих скудных и суровых землях, обжили их и развили разные промыслы. До­бывали из морской воды соль; занимались земледелием, били зверя, ловили рыбу. По указу Петра I изготовляли железо, до­бывали слюду, промышляли и выращивали затем в быстрых карельских реках моллюсков-жемчужниц. Монашеская братия была хорошо организована и умела привлекать к работам ремесленников и крестьян.

На отвоеванных у леса землях выращивали рожь, ячмень, овес и просо. Это трудно, но достижимо, а вот как удавалось здесь, у полярного круга, культивировать арбузы и розы, оста­ется загадкой. Ведь произрастали эти теплолюбивые южные пришельцы не в оранжереях, а в естественных условиях,- в от­крытом грунте.

На острове за 65 градусом северной широты и по сей день в открытом приполярном саду на хуторе Горка можно видеть ботанические чудеса - выведенные на Соловках яблони, ореш­ник и клен. Но вот ни арбузов, ни роз уже нет...

Секирная гора, хутор Горка, деревянная Андреевская цер­ковь сказочной архитектуры на Большом Заецком острове, го­ра Голгофа на Анзерском острове - все это летопись истории Соловецких островов, не говоря уже о величественном памят­нике - Соловецком монастыре. Можно с уверенностью сказать, что другого такого городища у нас нет. Основание монастыр­ской стены сложены из валунов, вес каждого из которых до­стигает 8-10 тонн.

Величавы памятники за этими стенами - соборы, церкви и палаты, соединенные крытыми переходами. Долгое время эти массивные стены служили защитой России от врагов с севера. В XVI-XVII веках Соловецкий монастырь не раз успешно от­ражал нападения ливонцев и шведов, а в 1854 году, во время русско-турецкой войны, выдержал девятичасовой обстрел трех английских кораблей.

И вот проезжаем на грузовике мимо заброшенных пусто­шей - бывших пашен, разрушающихся часовен и зарастающих каналов. Это результат равнодушия местных властей к памят­никам старины. Нельзя без возмущения смотреть и на следы пребывания туристов - груды ржавых банок и битой посуды. Глубокой ночью прибыли на базу экспедиции. Лагерь был раскинут на берегу бухты Сосновой. Вокруг лес и море. Ста­раясь не нарушать покоя, царившего в палаточном городке, поставили свои шатры.

Утром узнали, что из строя вышли оба судна - старенькие катера, купленные экспедицией у местного рыбколхоза. У од­ного из них лопнул вал винта, а у второго - свалился сам винт. К счастью, аварии произошли недалеко от берега, в бух­те. Сначала ремонта потребовало одно судно, потом другое. «Целую неделю только и занимались починкой,- объяснил нам Марк.- Хорошо, что приехали, помогайте».

Аварийное судно на приливе пришвартовали к берегу. В отлив, когда оно стало обсыхать, под его борта подвели рас­порки - благо плавника повсюду много. В полный отлив у нас была вполне пригодная верфь, но сроку морская стихия отвела нам всего полчаса. За это время успели насадить винт и закрепить его. Пришла вода, и наш корабль всплыл, зака­чавшись на волнах.

Сработает ли аппаратура?